Был у меня знакомый мальчик, звали его Денис. Знакомство наше началось с того, что мой сын оказался с ним в детском садике в одной подготовительной группе. Дело было так. Денис ходил в другой сад, выпустился из него, пошел в первый класс. Но с обучением он не справлялся, одноклассников бил, и посреди учебного года его отправили обратно. Не знаю, как это вообще возможно, но факт остается фактом. Садик, куда он ходил, обратно его брать, видимо, наотрез отказался, и Денис пошел в наш сад. От него вся группа плакала: мало того, что он был старше на год, так еще и по комплекции парень здоровый. Но мой сын Даня каким-то образом с ним подружился. Может, это у нас в крови – помню, в детстве я вечно дружила с “отверженными” — из какого-то чувства протеста, чтобы к ним остальные относились как к людям. С одной стороны, меня их дружба радовала, а с другой очень беспокоила, ведь Денис бывал конкретно неадекватен и мог моего худенького сынишку запросто уложить одним ударом.
Потом началась школа, для Дениса – во второй раз, и пошел он теперь в другую школу – нашу. Хорошо, что не в наш класс попал, а в параллельный – думала я и широко обсуждала все эти вопросы с другими родителями и друзьями. И куда смотрит детсад и школа! Как могли его обратно в детский садик отправить к младшим детям? Его же лечить нужно… Таких детей — только на комиссию и в спецшколу или на индивидуальное обучение! Жалко, конечно, но почему должны страдать другие дети? И т.д., и т.п…
Дениса действительно нужно было лечить, у него, скорее всего, было нервное расстройство, потому что так он был очень смышленый и оригинально мыслящий ребенок. Я узнала об этом, когда Денис с мамой поселился рядом с нами и стал часто у нас бывать. Но лечением и развитием его никто не занимался. Отец семью бросил, мама еле сводила концы с концами и немного выпивала. В общем, банальная картина. Потом вышла замуж второй раз и очень надеялась, что теперь все будет иначе. Но увы, и со вторым мужем не вышло, а он оставил ей еще одного маленького сыночка…
Дениса через некоторое время действительно отправили на индивидуальное обучение. Когда он приходил к нам и играл с моим сыном, всегда был спокойным, добрым, веселым. Мне казалось странным, что у него какие-то проблемы. Видимо, Денис не мог быть таким же в компании или классе: в присутствии многих людей у него начинался крышеснос. Поэтому дети его гнали, дразнили, а ему хотелось, как и всем, дружить, играть. Когда он перестал ходить в школу, начал слоняться по всей округе с утра до вечера, приходил то в свою первую школу, то в нашу. Пытаясь как-то компенсироваться, рассказывал всякие небылицы, невероятные истории, якобы случившиеся с ним. За это его еще больше не любили.
Помню такой эпизод. Денису купили самый дешевый маленький воздушный змей, для него и это была радость, ведь семья жила очень бедно (у него долго даже велосипеда не было, потом кто-то отдал старый сломаный). Так вот, он прибежал к нам во двор, стал делиться радостью с соседскими детьми. Но сказал, что этот змей стоит огромных денег, 1000 рублей, что ли, хотя все знали, что он стоит 40. Ну и началось: “Да ты врешь опять, самого плохого змея купили, да он 3 копейки стоит!” Денис, наверное, думал — друзья обрадуются, пойдут с ним змея запускать… В общем, больно было все это видеть. Я тогда долго с сыном разговаривала, пыталась объяснить, что Денис хочет сказать: я хороший, не гоните меня, у меня вот даже такая игрушка есть, очень красивая, ну не виноват я, что больше никаких нет!
Дениса родители окрестных мальчишек и девчонок не пускали в гости, боялись осложнений. Как-то он пошел с моим Даней к другу на день рождения, так моего сына пустили, а Денису дали от ворот поворот. С ним даже на улице встречаться не хотели — завидев вдали, спешили куда-нибудь свернуть, потому что знали: Денис непременно увяжется за тем, кого встретил. Что греха таить, и мы чуть ли не так же делали. Не знаю, что он думал внутри себя, встречая такое отношение, наверное, считал себя никчемным, никому не нужным, ниже плинтуса, и еще больше стремился к кому-то прилепиться. Ну вот и прилепился Денис к нам.
Приходил в любое время дня, даже когда Дани не было, и просил: “Можно мне у вас побыть?” Наверное, не так все хорошо бывало дома…
Во мне боролись 2 человека. Один: как меня достал этот Денис, ну что он к нам все время ходит, следи тут за ним, как бы чего не вышло! Другой: как жалко его, и ведь он пришел именно к нам, значит — больше некуда, значит — только мы его не гоним. Ведь не бывает случайных встреч, тем более таких. Господь явно направил этого мальчика к нашей семье, ко мне лично. И мы с мужем пытались хоть что-то ему дать, хоть каплю тепла, сказать доброе слово. Пытались вместе с ним разобраться, что он делает не так, почему ссорится с другими, посоветовать, как вести себя, чтобы такого не случалось. Временами и мы его ругали. Например, он у нас вечно всякие вещи ломал. Муж запретил нашему сыну с ним играть на какое-то время после одного случая.
Дело было зимой. Денис разыгрался и сильно ударил Даню по голове большой сосулькой, хорошо еще – шапка была. Свой ребенок, конечно, дороже, и я набросилась на Дениса, как львица. А он только лепетал что-то, извинялся, а потом молча повернулся и пошел прочь, понуро вжав голову в плечи, сгорбившись — будто под непосильным грузом своей никчемности. Опять накосячил, больше ни на что не способен… До сих пор перед глазами серая фигура в зимних унылых сумерках, тихо уходящая все дальше и дальше.
Прошло время. Дениса вновь приняли в класс, и он ходил в школу, как и все. Положение его вообще более или менее исправилось. Он повзрослел и как-то похорошел. Читал все же почти по слогам, но зато занимался у моего мужа в кружке по робототехнике, и отличался от многих желанием самостоятельно разбираться в решении задач, пытливостью ума, усидчивостью. Может быть потому, что был лишен многих современных “благ” цивилизации (не знаю, был ли у них вообще дома компьютер), жил больше по-старинке: маме помогал, с братиком гулял, на санках зимой катался, летом на велике (никаких коньков и роликов у него не было). Заниматься роботами уже было для него счастьем. И именно его муж брал на соревнования — за редкое усердие.
Была как-то в школе и встретила Дениса – сияющего, радостного, с какой-то чистой улыбкой. И так же светло и радостно ему улыбнулась и сказала:”Здравствуй, Денис!”
Так и напрашивается: нужно было прибавить “И прощай”… Потому что ночью в их частном доме случился пожар, и вся семья погибла.
Не знаю, как об этом писать. Сколько слез было, как весь район всполошился – все это не то… Пожар этот жжет меня изнутри до сих пор. Я все разговариваю с Денисом: не плачь, дай я тебя обниму, утешу, вытру твои слезы, и буду всегда рядом, и никогда не скажу – сейчас не могу тебя пустить, мне некогда… Один раз он пришел и говорит: “Можно к вам? Дома гуляют, они меня танцевать заставляют, а я не хочу!” А мне на работу скоро надо было, как раз время, чтобы собраться, душ принять, чай попить. Не буду же я при нем душ принимать и одеваться — мальчик уж не маленький, да и вообще… К тому же, боюсь оставить одного – вдруг опять что-нибудь сломает. Так и ушел он тогда мерзнуть на морозе, бродить по улицам. И такое было не единожды. Теперь сердце мое разрывается. Неужели нельзя было уделить человеку хоть полчаса, да не мыться ни в каком душе, налить чаю, поговорить о чем угодно, позвать с собой пройти часть пути до работы – вот бы и не грустил он больше, да и время прошло бы… Неужели какой-то душ и какие-то вещи стоят человеческой души?
А еще вот что. У них уже был пожар за три месяца до этого, и по той же причине. Оказывается, еще прошлой весной за неуплату отключили газ, и всю зиму они обогревались радиаторами и электрическими плитками, подключенными в невозможном количестве во все розетки. После первого пожара, когда сгорела веранда и часть крыши, мама Дениса обратилась за соцпомощью. По иронии судьбы деньги пришли наутро после их гибели. А ведь я сразу хотела собрать деньги в нашем храме в помощь их семье. Но в одно воскресенье забыла, в другое опять забыла, а потом и вовсе. Кто знает, если бы мы собрали их раньше, то газ был бы уже подключен, и ничего бы не случилось. Конечно, говорят мне, на все Божья воля, тем более на такие вещи, как жизнь и смерть. Может быть, у Дениса не было шансов стать хорошим человеком на фоне неблагополучных генов и столь же неблагополучного окружения, и Господь забрал его в момент самого подъема, самого расцвета. Потом начинался подростковый возраст, когда он мог и спиться, и скуриться, да и мало ли еще что. Оно так. Но от этого не легче. Потому что поздно сокрушаться: отчего не уделила ему больше внимания (а ведь могла, могла раз в пять больше уделить!), почему ни разу не привела в Храм на исповедь и причастие (только в воскресную школу раза два брала с собой), почему даже не знала об отрубленном газе, да вообще не интересовалась их проблемами, почему?! При этом ведь я считала Дениса почти “своим”. Значит, Господь решил, что не на кого его здесь оставить. Поручил тут одним присматривать, да они плохо справляются…
Осталась у нас простенькая настольная игра, которую Денис как-то подарил моему Дане на день рождения, несколько фотографий на компе, номер телефона мамы Дениса в сотовом. Около обгоревших остатков дома зацвели вишни – огонь их не тронул. Настает лето, а Денис с маленьким братиком больше не придет гулять на детскую площадку неподалеку, и к нам тоже не придет. Надеюсь, я увижу его когда-нибудь в ином мире, и он меня простит…
К чему весь этот рассказ? Я хочу сказать: люди, не будьте, как я! Если вы можете уделить ближнему час, уделите час, а не пять минут. Если можете помочь на 100%, помогите на 100, а не на 10. Всех охватить помощью невозможно. Но ведь вам лично не надо охватывать всех. Просто если кто-то рядом, это уже значит, что он “ваш”, к вам направлен, именно от вас ждет любви и помощи.
Пусть тучи разогнать нам трудно над Землей, но можем мы любить друг друга сильней…
Комментарии закрыты.