- 25.03.2020
- 0 комментариев
- Рубрика: Вераподвижники благочестияСловоТворчество
Подвижники благочестия ХХ века. Памяти монаха Руфа (Резвых)
Подвижники благочестия ХХ века. Памяти монаха Руфа (Резвых)
Время неумолимо. Вот уже одиннадцать лет нет с нами одного из старейших насельников Киево-Печерской Лавры монаха Руфа (Резвых), в прошлом — военного летчика, подвижника благочестия, отважного свидетеля «хрущевской оттепели», обернувшейся жесточайшими гонениями на Церковь, безгранично любившего нашу святую Лавру. Его многотрудный и многославный земной путь завершился 26 марта 2009 года на 88-м году жизни.
Он в жизни легкой не искал дороги
Мирские страсти в сердце угасив,
Себе смиренно подвиг испросил
Служенья в духе Всеблагому Богу.
От пострига до смертного порога
Жизнь старца Вечности принадлежит.
Служенье в духе всеблагому Богу —
Достойная, возвышенная жизнь.
Татиана Лазаренко
Воплощенная легенда
Об отце Руфе ходили легенды. Стройный, подтянутый летчик-истребитель Василий Филимонович Резвых пришел в Киево-Печерскую Лавру вскоре после окончания Великой Отечественной войны. Во время боевых действий он чудесным образом спасся от явной смерти, обратившись в минуту опасности к Богу. Бои шли в стратегически важном Каспийском регионе. Советские самолеты вылетали на боевое задание постоянно, контролируя обстановку и не допуская немцев к складам с горючим. Ангар этот, по образному сравнению отца Руфа, в то время младшего лейтенанта Василия Резвых, растянулся на сотни километров. Смерть ходила за ним по пятам. Однажды при посадке усталый летчик не заметил трос маскировочной сетки, и это едва не стоило ему жизни. Спастись из горящего самолета, летящего кувырком по посадочной полосе, казалось, было невозможно. Но летчик в дерзновенном порыве воззвал к Богу, — и произошло невероятное.
Десница Божия
Десница Божия простерлась над ним. Отец Руф, отделавшийся недельным «отпуском» на больничную койку и записанным в полетную книжку выговором за «нарушение правил посадки», хранил эту реликвию до конца дней как память о безграничной Господней милости. Жизнь разделилась на «до» и «после». Оставаясь по-прежнему бесстрашным и и жизнерадостным, Василий стал задумываться над смыслом жизни. Как и раньше, он вылетал на боевые задания, улыбался. пел военные песни, ценил фронтовую дружбу. Уже будучи монахом, он вспоминал пронзительную песню Высоцкого: «Друг, оставь покурить, а в ответ – тишина: он вчера не вернулся из боя…». Все это было, но приоритеты изменились.
После своего чудесного спасения от неминуемой смерти он дал обет Богу служить ему до остатка дней. Небесное заступничество было настолько явным, что он стал ходить в храм, задумываться о монашестве.
Путь к Богу
Каковы были предпосылки к его обращению в веру? Безусловно, это прежде всего благочестивый уклад многодетной семьи, в которой он вырос, — их у родителей было пятеро. Родители жили скромно, но достойно, питаясь от трудов своих и никогда не забывали благодарить Бога за милость к их семье.
По свидетельству близких, уже с детства у Василия был ярко выраженный талант к рисованию. В художественном кружке, который он посещал, отрок обрел много полезных навыков, обнаружив явный талант, однако по зову сердца поступил в летную школу, прошел трудными фронтовыми дорогами, обретя бесценный дар веры. После войны, вспомнив о своем призвании, без малейших усилий поступил в Ленинградскую художественную академию, но учился недолго, поскольку начальство узнало, что он посещает храм. Когда его вызвали в деканат, мужественный исповедник отказался отречься от Бога и ушел из академии. Придя после этого в храм, поставил свечку об упокоении фронтовых друзей и о здравии своих гонителей, получил благословение и утешение, после чего направил стопы в Харьков, где на протяжении некоторого времени работал лаборантом, готовясь к поступлению в вуз. В огромном кафедральном соборе, который он посещал постоянно, познакомился с монахинями, которые сводили его к прозорливой старице, благословившей не медля идти в Киево-Печерскую лавру. Так для него началась новая жизнь, исполненная молитвенного труда, скорбей, лишений, но все же бесконечно прекрасная.
В Киево-Печерской лавре
Прописаться в Лавре было практически невозможно. В ней нелегально обитали подвижники, желавшие посвятить себя Богу. Во время оьблав их ловили, избивали, предавали неправосудию… Чтобы как-то легализовать свое положение, поступил в духовную семинарию. Как бывшему летчику, ему делали поблажки, но книжные знания мало привлекали молитвенника. По свидетельству отца Михаила Макеева, на занятиях отец Руф занимался рукоделием, вырезая кресты и думая лишь о Боге. Когда его вызывали к доске, он порой не мог даже встать, потому что собирал в подрясник опилки. Получив очередную двойку, простодушно благодарил преподавателей: «Спаси Господи».
Закрытие Лавры и арест
После окончания семинарии оставаться в обители пришлось недолго. Готовясь закрыть Лавру, власти постоянно приглашали журналистов, собиравших компрометирующие монахов материалы. Однажды один из таких «корреспондентов» настолько досадил епископу Нестору, дерзко фотографируя святыни и бесцеремонно вторгаясь в жизнь монахов, что владыка вынужден был благословить братии забрать аппарат. Иноки безуспешно пытались выполнить благословение, и только подошедший отец Руф, будучи сильным и тренированным, резким движением преодолел сопротивление журналиста. Однако фотоаппарат сломался, и это послужило причиной ареста и последующего заключения иноков. Отец Михаил свидетельствует: «Двум другим братиям дали по пять лет, а Руфу, как зачинщику, семь. Очень уважали его бандиты. Считали за счастье, если посидит на кровати. После отсидки он вернулся в Лавру, и, поскольку получить прописку иным образом было невозможно, не раздумывая, пошел чистить туалеты».
Гонения на монахов
Когда Киево-Печерскую Лавру закрыли окончательно, епископ Нестор, заботясь о дальнейшей судьбе гонимых иноков, отправляющихся в рассеяние, преподал им свое последнее архипастырское благословение: «Братья! Я буду вас рукополагать в иеродьяконов и в иеромонахов. В миру трудно, но, даст Бог, хоть какую-то копеечку заработаете, где-то помолитесь, послужите, может, на приходах придется служить». Выполняя благословение, отец Ахила с глубочайшей скорбью прощается с обителью и отправляется подальше от бдительных очей безбожников, на Кавказ, в горы, предоставляя правосудию Божию свершиться в Ему лишь ведомые сроки. Вместе с ним на Кавказе подвизались упоминавшиеся выше отец Мардарий и отец Исаия. Отец Авраамий, неся послушание у владыки Нестора, трудился в Демеевской церкви. Отец Руф отбывал наказание. Каждый спасался, как мог, но никто в час испытаний не усомнился в правильности избранного пути, не оставил монашества.
Все, что основано на лжи, не может быть истинно. Это аксиома. “Кровь христианских мучеников, по древнеотеческому выражению, являлась всегда семенем для духовного рождения новых христиан. Но если и пшеничное семя вырастает не так скоро после смерти, согласно апостолу Павлу, то духовное рождение целых поколений не может вырасти так скоро из крови православных страстотерпцев, а мы, еще живущие на земле, должны бережно хранить их святую память с молитвою и надеждою, что по их Богоугодному предстательству благодеющая рука Божия удалилась от нас не навсегда”
Исповеднический подвиг иноков, не отрекшихся от православной веры перед лицом грозных испытаний, отделенный от нас сравнительно небольшим промежутком времени, является тем не менее прямым продолжением подвига мученичества христиан первых веков. Благодаря их самоотверженному стоянию в вере даже до смерти мы пользуемся сегодня свободой вероисповедания, в безопасности совершаем богослужения, трудимся на миссионерском поприще. Будем же, помня о страданиях, выпавших на долю наших братьев и сестер во Христе, молитвенно просить Господа Бога, чтобы их тяжкие страдания не остались напрасными, чтобы память об их великом жертвенном подвиге во имя Христа и ближних помогла нашим соотечественникам ответственно сделать исторический и духовный выбор. Обращаясь к прошлому, с благодарностью помянем в славном сонме печерских иноков и скромного монаха Руфа за его исповедничество и непоступное стояние в вере, ибо трудами таких, как он, исполнялись слова святого апостола Павла: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»(1 Кор.15,56).
Возвращение отца Руфа из заключения
Вернувшись из заключения, отец Руф вновь направился в Лавру. Как тяжело было ему сознавать, что святыня поругана! Но он не мог оставить ее, прилепившись всем сердцем, и пошел мыть туалеты, чтобы находиться рядом с преподобными. Непостижимое смирение: летчик-истребитель, управлявший огромной стальной машиной, мыл общественные туалеты… Лишь милосердный Господь ведает о 18 годах, проведенных им в подвальной комнате общественного туалета, расположенного недалеко от Киево-Печерской лавры. Даже безбожные экскурсоводы атеистического музея, открывшегося в поруганной обители, привычно рассказывающие приходящим посетителям о «мумифицированных останках» угодников Божиих, не осмеливались сдавать властям «ласкового» монаха, позволяя ему прикладываться к мощам преподобных Печерских и даже приводить с собою других православных.
Вездесущий отец Руф
Думается, что каждый верующий человек в Киеве знал этого худенького, щуплого старца, в видавшем виды подряснике, старом бежевом плаще и какой-то невероятной фетровой шляпе, который всегда куда-то спешил. И все же чаще всего он бывал на службе в Демиевском храме, где у него было свое место возле солеи, рядом с иконой святого праведного Иоанна Кронштадтского, которую он в свое время написал. А еще он собственноручно вырезал Царские врата в этом храме. Очень часто бывал в Лавре, Флоровском и Покровском монастырях, даже в преклонном возрасте любил паломничать. Когда просился в поездку, умилительно смотрел в глаза организатору и напоминал, что он совсем маленький и много места не займет. Был благодушен, открыт, душевно щедр.Вел строгую постническую монашескую жизнь, спал на досках без матраца и всегда готов был рассказать о чудесах Господних. Многие от него впервые узнали о явлении Христа мальчикам-пастухам в селе Демидов под Киевом в 30 июля 1926 года, о предсказаниях блаженной Марфы, о убийстве Лаврского кочегара Тимофея и о многом другом. Много с воодушевлением вспоминал во время беседы монах Руф и о легендарном почаевском старце отце Ахиле, впоследствии схиархимандрите Феодосии(Орлове). Он проживал некогда с отцом Ахилой в одной келье. Приехав спустя много лет в Почаевскую Лавру и посетив старца, он рассказывал, что при встрече с ним отец Феодосий с чувством великой радости вспоминал годы, прожитые в Киево-Печерской Лавре, приговаривая во время беседы: «Все мы из одного гнезда».
На волне воспоминаний
Когда отца Руфа, и поныне здравствующего, умилительного, чрезвычайно простого в общении, спрашивали о том, как он общался с отцом Ахилой в те времена, он с необычайной для его возраста живостью отвечал: «Да, я с ним вместе в одной келье жил, у нас там такая перегородочка была. Он все время молился, молился и молился, и вечером молился, и все время» (здесь и далее мы сохраняем стилистические особенности речи монаха Руфа).
Один из бывших послушников Лавры, р. Б. Виктор вспоминал, как в день закрытия обители отец Руф в утешение дал ему один из крестов, которые он изготовлял из кипарисовых рак преподобных Печерских. Он произнес слова теплого напутствия: «Вот тебе крест, он останется на всю жизнь. Это благоухание святых угодников».
Крест этот, как величайшая святыня, и сейчас бережно хранится у Виктора, источая не утратившийся со временем нежный аромат кипарисового дерева, тончайшее благоухание.
Рассказывая о чудесах, отец Руф всегда исполнялся неземной радостью. Слушавшие его сами непременно улыбались и проникались духовными чувствами. Хотя многие с удивлением отмахивались от разговорчивого «батюшки», даже не подозревая о его удивительном прошлом.
Память о войне
Бывали у отца Руфа и несколько странные на первый взгляд желания. Например, одно время очень хотел он полетать на военном самолете. Впрочем, если вспомнить его боевое прошлое, то это было вполне объяснимо. В сердце так и не отболели глубокие фронтовые раны…
В Демиевской церкви
Прибежищем и приютом стала для подвижника Демиевская церковь на Сталинке, как ранее называлась Московская площадь. Это и объяснимо, поскольку настоятель этого храма, протоиерей Мефодий, так же, как и он, некогда служил в эскадрилье, а затем стал послушником Киево-Печерской лавры. После закрытия обители Мефодий Финкевич поступил в духовную семинарию в Троице-Сергиевой лавре, затем закончил академию, защитил кандидатскую диссертацию. Вернувшись в Киев, он продолжал вести скромный образ жизни, был странноприимным и милосердным. Став маститым протоиереем, он плакал, вспоминая родную обитель. Стоит ли удивляться, что отца он Руфа полюбил как родного? Нередко долгими бессонными ночами они молились о возвращении святыни верующим, заботились о «калеченых и убогих» – жертвах прошедшей войны, помогали нищим и обездоленным. Когда, наконец, в 1988 году вновь призывно зазвучал благовест Великой лаврской колокольни, радости собратьев Мефодия и Руфа не было предела.
Практически тогда же обитавший до сих пор в Киеве на птичьих правах и даже не имевший прописки монах-фронтовик обрел крошечную квартирку на Оболони, где он и жил до последних дней. Впрочем, все время он пребывал в храмах и монастырях… Будучи «свободным от монашеской кельи», он посещал множество святынь, молился на могилках подвижников, ездил в паломничество.Чаще всего он бывал по-прежнему в Демиевском Свято-Вознесенском храме, где все его знали и любили.
В память вечную
После блаженной кончины, происшедшей 26 марта 2009 года, отец Руф был отпет лаврской братией и погребен на монастырском кладбище Киево-Печерской Лавры, за храмом Рождества Богородицы. Люди, знавшие батюшку в его земной жизни, как и прежде, хранят о нем благодарную память и посещают дорогую могилку.
По обетованию преподобных Антония и Феодосия Печерских, каждый, кто сподобился почить на святой лаврской земле, находится под сугубым покровом Пресвятой Богородицы. В память вечную будет праведник…
Татиана Лазаренко
Фотографии Юрия Демченко
Комментарии закрыты.