Преподобный Игнатий Ломский жил в шестнадцатом веке. Он принял Иноческий постриг в Кирилло-Белозерском монастыре. А затем Игнатий удалился в окрестности нынешнего села Спас-Лом на Вологодчине. Там он основал пустынь. К отшельнику стали приходить ученики, ища совета и примера монашеского подвига. Вскоре преподобный оставил пустынь на их попечение, а сам удалился в лесной скит и избрал безмолвную жизнь. По преданию пропитание себе он добывал плетением лаптей. Он клал их на дороге, а прохожие взамен оставляли пустыннику хлеб. В восемнадцатом веке монашеская обитель была упразднена. Мощи преподобного покоились в церкви Спаса на Лому, которая ныне разрушена.

Преподобный Корнилий Крыпецкий

В два­дца­ти пя­ти ки­ло­мет­рах от го­ро­да Пско­ва на неболь­шом ост­ров­ке сре­ди бо­лот и ле­сов ныне рас­по­ло­жен Иоан­но-Бо­го­слов­ский Кры­пец­кий мо­на­стырь. Его ос­но­ва­те­лем в ХV ве­ке стал уче­ник пре­по­доб­но­го Ев­фро­си­на пре­по­доб­ный Сав­ва, ко­то­рый, оста­вив Спа­со-Еле­аза­ров­ский мо­на­стырь, по­се­лил­ся в этом, то­гда еще глу­хом и непро­хо­ди­мом, ме­сте. Та­ким об­ра­зом в 1455 го­ду на Псков­щине воз­ник­ла но­вая ино­че­ская оби­тель, ко­то­рая сра­зу же при­влек­ла к се­бе вни­ма­ние пра­во­слав­ных по­движ­ни­ков – лю­би­те­лей пу­стын­но­жи­тель­ства, по­же­лав­ших под­ра­жать ду­хов­ным по­дви­гам ее свя­то­го ос­но­ва­те­ля. В ХVI ве­ке в Кры­пец­ком мо­на­сты­ре при­ня­ли ино­че­ство пре­по­доб­ный Нил Сто­ло­бен­ский и Ни­кандр Пу­стын­но­жи­тель. Так же ис­тин­ным ду­хов­ным ра­то­бор­цем – да­ле­ким сквозь ве­ка, но близ­ким по ду­ху, – пре­ем­ни­ком пре­по­доб­но­го Сав­вы и его луч­ших уче­ни­ков – спо­движ­ни­ков, в кон­це XIX – на­ча­ле XX ве­ков стал бла­жен­ный мо­нах Кор­ни­лий, ко­то­рый все­му пра­во­слав­но­му ми­ру явил уди­ви­тель­ные да­ры бла­го­да­ти Свя­та­го Ду­ха, ко­их ред­ко кто из пра­во­слав­ных по­движ­ни­ков име­ет честь спо­до­бить­ся. Итак, пре­по­доб­ный Кор­ни­лий был уро­жен­цем Псков­ско­го края, из де­рев­ни Ве­ли­кое Се­ло Кри­во­виц­ко­го при­хо­да Выш­не­гал­ков­ской во­ло­сти, что в вось­ми ки­ло­мет­рах от го­ро­да Пско­ва. По вос­по­ми­на­ни­ям по­чи­та­те­лей стар­ца, еще в дет­стве, с трех лет, маль­чик Лу­ка (имя бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия в ми­ру) был на­де­лен да­ром про­зор­ли­во­сти. С дет­ских лет Лу­ка лю­бил брать на се­бя чу­жие гре­хи. Все про­дел­ки или про­ка­зы сво­их сверст­ни­ков он обыч­но при­пи­сы­вал се­бе.
– Бы­ва­ло, вы­та­щат ре­бя­тиш­ки в ого­ро­де бу­ра­ки, а он уже кри­чит: «Это я. Это я!» Ну, ко­неч­но, его и ру­га­ли, и на­ка­зы­ва­ли, – рас­ска­зы­ва­ет Ва­си­лий Гра­фов, ко­то­рый лич­но знал от­ца Кор­ни­лия и глу­бо­ко его по­чи­тал.
Уже в дет­стве Лу­ка от­ли­чал­ся бла­го­че­сти­ем. Лю­бил по­се­щать Бо­жий храм. Бу­дучи пас­ту­хом, он ча­сто остав­лял свое ста­до на во­лю Бо­жию, а сам ухо­дил к цер­ков­ной служ­бе, и ста­до его не раз­бе­га­лось.
– Сам Бог пас его ко­ро­ву­шек, – го­во­рил псков­ский юро­ди­вый бо­ля­щий Мат­фей.
– Лу­ка отро­ду был по­лу­сле­пой. Он не был обу­чен гра­мо­те, и ко­гда я как-то сду­ру по­ста­вил ему это на вид, – рас­ска­зы­ва­ет Ва­си­лий Гра­фов, – отец Кор­ни­лий на это толь­ко крот­ко от­ве­тил: «Что пти­цы го­во­рят, я и то знаю…».
В Кры­пец­кий мо­на­стырь Лу­ка при­шел в ран­ней мо­ло­до­сти, где и был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Кор­ни­лий. В оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сав­вы мо­нах Кор­ни­лий нес по­слу­ша­ние по сбо­ру по­жерт­во­ва­ний на мо­на­стырь. Од­но вре­мя был го­стин­ни­ком. Слу­ча­лось так, и в этом по­зна­ет­ся осо­бое Бо­жие по­пусти­тель­ство, что бра­тия недо­по­ни­ма­ла от­ца Кор­ни­лия. Он в сво­ем по­ве­де­нии ско­рее по­хо­дил на без­за­щит­но­го ре­бен­ка, чем на взрос­ло­го сте­пен­но­го че­ло­ве­ка. Его от­кры­то недо­люб­ли­ва­ли, его стес­ня­ли, ему да­же за­ви­до­ва­ли, ибо у бла­жен­но­го Кор­ни­лия бы­ло мно­го по­чи­та­те­лей. У стар­ца Кор­ни­лия ни­ко­гда не бы­ло от­дель­ной ке­ллии. Со­би­рая по­жерт­во­ва­ния на мо­на­стырь, мо­нах Кор­ни­лий от­ли­чал­ся уди­ви­тель­ной чест­но­стью, бо­ял­ся ко­пей­ку на се­бя из­рас­хо­до­вать, хо­тя ча­сто в том бы­ла ост­рая нуж­да («хо­тя бы хле­ба ку­пить»). Он обыч­но тер­пе­ли­во ждал, ко­гда кто-ни­будь пред­ло­жит по­есть.
Пре­по­доб­ный Кор­ни­лий от­ли­чал­ся ве­ли­кой лю­бо­вью к лю­дям, всех при­хо­дя­щих к нему чем-ни­будь да уго­щал. «Де­туш­ки мои…» – обыч­но го­во­рил он тем, кто его по­се­щал. Лю­би­мым из­ре­че­ни­ем стар­ца бы­ло: «Дру­го­му по­же­ла­ешь – се­бе по­лу­чишь!» Со­би­рая на мо­на­стырь, мо­нах Кор­ни­лий обык­но­вен­но со­би­рал боль­ше всех. Но и спо­со­бы сбо­ра у него бы­ли осо­бен­ные.
«Бы­ва­ло, при­дет на Та­лаб­ские ост­ро­ва, – рас­ска­зы­ва­ла его од­но­сель­чан­ка Ан­на Фе­до­ро­ва, – ся­дет в ка­кой-ни­будь из­бе под ико­ной, начнет мо­лить­ся, по­ми­нать усоп­ших, всех по­мянет, и от­ку­да он знал име­на? Ну, ры­ба­ки и несут ему снет­ки в бла­го­дар­ность. Ему и хо­дить не на­до…»
Ча­сто отец Кор­ни­лий брал ру­ку при­хо­дя­ще­го к нему, ощу­пы­вал ее и, как буд­то га­дая, на­чи­нал го­во­рить «на поль­зу», пред­ска­зы­вал «и смерть, и бо­гат­ство, и сча­стье, и го­ре…»
– А мне, – сви­де­тель­ству­ет Ва­си­лии Гра­фов, – отец Кор­ни­лий го­во­рил: «За ру­ку бе­ру для от­во­да… Я ведь и так знаю…»
Бла­жен­ный Кор­ни­лий имел уди­ви­тель­но про­стой нрав. «И с пья­ни­ца­ми по­си­дит, бы­ва­ло, – вспо­ми­на­ет Ва­си­лий Гра­фов, – ни­ко­го не осу­дит. Ко всем был очень ра­ду­шен».
Мо­нах Кор­ни­лий, же­лая скрыть от бра­тии и дру­гих лю­дей свои доб­ро­де­те­ли, ко­и­ми его на­де­лил Гос­подь, при­нял на се­бя труд­ней­ший по­двиг юрод­ства во Хри­сте. Вот, на­при­мер, как отец Кор­ни­лий пред­ска­зал смерть од­но­го сво­е­го од­но­сель­ча­ни­на С., за­ни­мав­ше­го­ся из­во­зом. Од­на­жды С. вез от­ца Кор­ни­лия ку­да-то, а тот в пу­ти три­жды вы­ва­ли­вал­ся из са­ней в глу­бо­кий снег. Непо­нят­но бы­ло С., к че­му это Кор­ни­лий ва­ля­ет­ся, и о сво­ем недо­уме­нии рас­ска­зал он сво­им до­маш­ним. Но про­шло несколь­ко дней, и С., воз­вра­ща­ясь в нетрез­вом со­сто­я­нии из го­ро­да, вы­пал сам из са­ней и за­мерз в от­кры­том по­ле.
Ан­на Фе­до­ро­ва, кре­стьян­ка из де­рев­ни Ве­ли­кое Се­ло, од­но­сель­чан­ка от­ца Кор­ни­лия, рас­ска­зы­ва­ла:
– Ча­сто отец Кор­ни­лий де­лал вид, что он яко­бы пьян. При всех ша­тал­ся. Раз он та­кое при мо­ем му­же Ва­си­лии со­тво­рил. Си­де­ли мы у него в ке­ллии. А тут уда­ри­ли к ве­черне. Отец Кор­ни­лий вы­шел вме­сте с мо­им му­жем и, идя в цер­ковь, стал силь­но сам ша­тать­ся и его рас­ка­чи­вать. Пья­ные, да и толь­ко, а они ни­че­го не про­бо­ва­ли…
Ва­си­лию же Гра­фо­ву го­во­рил-де­лил­ся:
– Мне ви­но пить, что на крест ид­ти…
Тот же уче­ник стар­ца, го­во­ря о необы­чай­ном тер­пе­нии и сми­ре­нии от­ца Кор­ни­лия, вспо­ми­нал: «Был без­дна сми­ре­ния и все тер­пел. Скры­вал се­бя».
Ан­на Фе­до­ро­ва рас­ска­зы­ва­ла о стар­це дру­гой та­кой слу­чай:
– Од­на­жды бы­ли мы с му­жем у от­ца Кор­ни­лия. Бы­ли там и бра­тья мо­е­го му­жа. Вы­шло как-то, что бра­тья пред­ло­жи­ли мо­е­му Ва­си­лию по­ко­лоть дров для стар­ца. Ва­си­лий сра­зу со­гла­сил­ся. Вме­сте с ним по­шел и отец Кор­ни­лий. А то­пор-то у них один. Ва­си­лий взял то­пор и стал ко­лоть. Да труд­но ему, дро­ва пло­хие. А отец Кор­ни­лий взял в ру­ки ка­мень и стал кам­нем ко­лоть дро­ва, да так лег­ко, что Ва­си­лий-то мой толь­ко ди­ву ди­вил­ся. «Дей­стви­тель­но, — го­во­рит он мне по­том, — бла­го­дать по­лу­че­на у от­ца Кор­ни­лия…»
Имел ста­рец и дар дерз­но­вен­ной мо­лит­вы у Гос­по­да. Кре­стьян­ка Усти­ния из де­рев­ни Ве­ли­кое Се­ло по­ве­да­ла, как бла­жен­ный мо­нах Кор­ни­лий ис­це­лил сле­пую де­воч­ку. «Взял он ее за руч­ку и по­вел на озе­ро, омыв ей гла­за из озе­ра во­дою, бла­жен­ный ста­рец ска­зал:
– Это свя­тая во­да!
Наутро про­зрев­шая от­ро­ко­ви­ца от­слу­жи­ла мо­ле­бен пре­по­доб­но­му Сав­ве Кры­пец­ко­му и уже здо­ро­вой вер­ну­лась до­мой».
Иеро­мо­нах Кры­пец­ко­го мо­на­сты­ря Иули­ан рас­ска­зы­вал от­цу Ам­фи­ло­хию (Его­ро­ву) о том, как по мо­лит­вам от­ца Кор­ни­лия Кры­пец­кий мо­на­стырь был спа­сен от сти­хий­но­го бед­ствия.
«Я был то­гда еще мо­ло­дым по­слуш­ни­ком – по­но­ма­рем. По­мо­гал из­ред­ка и от­цу Кор­ни­лию. То ке­ллию при­ве­ду в по­ря­док, то дро­вец при­не­су. Од­на­жды отец Кор­ни­лий ска­зал мне:
– Ива­нуш­ка, в та­кой-то день (день на­зна­чил ров­но через две неде­ли!), ко­гда от­зво­нишь к ве­черне и по­дашь на «Гос­по­ди воз­звах…» ка­ди­ло, сра­зу же при­хо­ди ко мне.
Ко­гда на­сту­пил на­зна­чен­ный день, я по обы­чаю от­зво­нил к ве­черне. Ко­гда сто­ял на ко­ло­кольне, об­ра­тил вни­ма­ние на гро­зо­вую ту­чу, что по­вис­ла над Пско­вом. По­дав ка­ди­ло на «Гос­по­ди воз­звах…», вы­шел из хра­ма. По пу­ти к от­цу Кор­ни­лию уви­дел, что гро­зо­вая ту­ча по­кры­ла уже мо­на­стырь. От­ца Кор­ни­лия на­шел в сво­ей ке­ллии на мо­лит­ве в пол­ном мо­на­ше­ском оде­я­нии. Об­ра­тясь ко мне, отец Кор­ни­лий про­мол­вил:
– За гре­хи на­ши хо­чет на­ка­зать нас Гос­подь. Ста­но­вись вме­сте со мной и бу­дем мо­лить­ся, да по­ми­лу­ет Гос­подь на­шу оби­тель.
И мы ста­ли мо­лить­ся. Страш­ный рас­кат гро­мо­во­го уда­ра за­ста­вил нас вздрог­нуть. В пер­вый мо­мент нам по­ка­за­лось, что все в мо­на­сты­ре раз­ру­ши­лось. Отец Кор­ни­лий, пре­рвав мо­лит­ву, ска­зал:
– Сла­ва Бо­гу! Гос­подь по­ми­ло­вал наш мо­на­стырь. Схо­ди-ка, Ива­нуш­ка, на скот­ный двор. По­смот­ри, что там та­кое слу­чи­лось…
На скот­ном дво­ре я уви­дел, что пять гро­мад­ных бе­рез уда­ром мол­нии бы­ли рас­щеп­ле­ны в мел­кие ще­пы. Я сра­зу же вер­нул­ся к от­цу Кор­ни­лию и рас­ска­зал ему о ви­ден­ном.
– Этот удар был на­прав­лен на мо­на­стырь, но ра­ди на­ших мо­литв Гос­подь по­ми­ло­вал на­шу оби­тель, – ти­хо про­мол­вил отец Кор­ни­лий».
Од­на­жды бла­жен­ный Кор­ни­лий пре­ду­пре­ждал бра­тию мо­на­сты­ря об уни­что­же­нии мо­на­стыр­ско­го иму­ще­ства во вре­мя сти­хии: «Бу­дет у вас несча­стье: мол­ния разо­бьет мо­на­стыр­ский по­греб». Мо­на­хи на его сло­ва лишь толь­ко рас­сме­я­лись, но вско­ре во вре­мя гро­зы уда­ром мол­нии по­греб дей­стви­тель­но был раз­бит, по­сле че­го всем ста­ло не до сме­ха.
Отец Кор­ни­лий вы­со­ко чтил па­мять свя­то­го про­ро­ка Бо­жия Илии. При­хо­дя­щих к нему он по­буж­дал мо­лить­ся это­му вет­хо­за­вет­но­му пра­вед­ни­ку. «А то пло­хо бу­дет», – до­бав­лял ста­рец. Этот за­вет бла­жен­но­го Кор­ни­лия свя­то со­хра­ня­ет­ся в Пско­ве до сих пор. По­это­му по­чи­та­те­ли па­мя­ти псков­ских бла­жен­ных все­гда в день слу­же­ния па­ни­хи­ды в их па­мять за­ка­зы­ва­ют мо­ле­бен про­ро­ку Бо­жию Илии и свя­то­му Иоан­ну Бо­го­сло­ву.
Свя­щен­ни­ков, при­хо­дя­щих по обы­чаю в дом со свя­тою ико­ною, отец Кор­ни­лий ве­лел при­ни­мать с боль­шой лю­бо­вию и при этом го­во­рил:
– Да­же ес­ли ико­на чу­до­твор­ная, а ты не уго­стишь ба­тюш­ку, ма­ло бу­дет те­бе поль­зы.
Бла­жен­ный мо­нах Кор­ни­лий пред­ска­зы­вал день и час сво­ей кон­чи­ны. Пе­ред смер­тью он про­сил Ва­си­лия Гра­фо­ва схо­дить к сво­им бла­го­де­те­лям:
– Ско­ро уми­рать бу­ду, пусть при­дут по­про­щать­ся…
Пред­ска­зал отец Кор­ни­лий и то, что его те­ло пре­да­дут зем­ле с на­ру­ше­ни­ем чи­на пра­во­слав­но­го по­гре­бе­ния, не в са­мый день его от­пе­ва­ния и го­ло­вой на се­вер. Дей­стви­тель­но, так и слу­чи­лось. Гроб с те­лом стар­ца по­сле от­пе­ва­ния не сра­зу был пре­дан зем­ле по­то­му, что от­ца на­сто­я­те­ля в то вре­мя не бы­ло в мо­на­сты­ре, и остан­ки от­ца Кор­ни­лия по­ста­ви­ли в склеп под клад­би­щен­ской ча­сов­ней. На­сто­я­те­ля не до­жда­лись, и бла­жен­но­го стар­ца хо­ро­ни­ла не бра­тия, но мо­на­стыр­ские ра­бот­ни­ки, ко­то­рые, мо­жет быть, по небреж­но­сти, а мо­жет быть, да­же из-за же­ла­ния над­ру­гать­ся над бла­жен­ным стар­цем по­ло­жи­ли его го­ло­вой на се­вер.
Это со­бы­тие пре­по­доб­ный Кор­ни­лий свя­зы­вал с гря­ду­щи­ми бед­стви­я­ми Рос­сии.
– По­хо­ро­нят ме­ня – вся зем­ля за­пла­чет, – го­во­рил он еще при жиз­ни, – а ко­гда те­ло мое пе­ре­ло­жат как сле­ду­ет, то­гда и окон­чат­ся бед­ствия Рос­сии.
Сра­зу же по­сле смер­ти стар­ца на его мо­ги­ле ста­ли по­сто­ян­но со­вер­шать­ся па­ни­хи­ды.
– У пре­по­доб­но­го Сав­вы мо­леб­ны слу­жи­лись, а у стар­ца Кор­ни­лия па­ни­хи­ды, – рас­ска­зы­вал иеро­мо­нах Ам­фи­ло­хий (Его­ров), за­став­ший от­ца Кор­ни­лия еще в жи­вых. В день его кон­чи­ны неиз­вест­ный бла­го­де­тель при­сы­лал в оби­тель из го­да в год пуд осет­ри­ны.
Умер бла­жен­ный мо­нах Кор­ни­лий 28 де­каб­ря 1903 го­да, на тре­тий день по Рож­де­ству Хри­сто­ву. И, дей­стви­тель­но, с это­го вре­ме­ни на­ча­ла пла­кать Рус­ская зем­ля, как пред­ска­зал ста­рец. Быст­ро шли го­ды, вой­ны сме­ня­лись од­на за дру­гой, и, на­ко­нец, при­шла ре­во­лю­ция 1917 го­да со все­ми ее ужа­са­ми, рас­стре­ла­ми и бра­то­убий­ствен­ной вой­ной. Звер­ски бы­ла умерщ­вле­на цар­ская се­мья. И сбы­лись та­ким об­ра­зом сло­ва от­ца Кор­ни­лия: «Не бу­дет у нас ца­ря! Сме­нят его, как пло­хо­го хо­зя­и­на».
В 1913 го­ду, спу­стя де­сять лет по­сле смер­ти стар­ца, кре­стья­нин Ва­си­лий Гра­фов по­слал на имя обер-про­ку­ро­ра Свя­щен­но­го Си­но­да В.К. Саб­ле­ра по­дроб­ное жиз­не­опи­са­ние бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия с прось­бой ис­пол­нить по­след­нюю во­лю по­чив­ше­го: пре­дать его те­ло пра­виль­но­му по­гре­бе­нию, да не об­ру­шат­ся на Рос­сию бед­ствия, пред­ска­зан­ные мо­на­хом Кор­ни­ли­ем.
– И вот при­шел от В.К. Саб­ле­ра при­каз: «Рас­сле­до­вать!» Так мо­на­хи Кры­пец­ко­го мо­на­сты­ря быст­ро «рас­сле­до­ва­ли», – иро­ни­че­ски рас­ска­зы­вал Ва­си­лий Гра­фов, – от­пи­са­ли в Свя­щен­ный Си­нод, что, де­скать, ни­че­го не зна­ют! Да, жил он про­сто. Но бла­го­де­те­лей и по­чи­та­те­лей у него дей­стви­тель­но бы­ло мно­го.
На По­мест­ном Сoбо­ре 1918 го­да ар­хи­манд­рит Спа­со-Еле­аза­ро­вой Пу­сты­ни, что под Пско­вом, отец Си­ме­он сде­лал со­об­ще­ние о бла­жен­ном мо­на­хе Кор­ни­лии Кры­пец­ком и о его за­ве­ща­нии.
– Ес­ли вы, епи­ско­пы, не по­ве­ри­те это­му, – го­во­рил взвол­но­ван­но ар­хи­манд­рит Си­ме­он, – то кто же то­гда по­ве­рит?!
По­сле ре­во­лю­ции вспом­ни­ли ино­ки Кры­пец­ко­го мо­на­сты­ря о про­ро­че­стве бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия, го­во­рив­ше­го, что, ко­гда его пе­ре­ло­жат, то­гда все успо­ко­ит­ся. В один день игу­мен На­фа­наил с бра­ти­ей от­слу­жи­ли ве­ли­кую па­ни­хи­ду и от­ко­па­ли мо­ги­лу. Гроб дей­стви­тель­но был най­ден по­ло­жен­ным непра­виль­но. В это вре­мя в мо­на­стырь на­гря­ну­ли крас­но­ар­мей­цы от­ря­да Се­реб­ря­ко­ва. Игу­мен На­фа­наил в ту же ночь ушел в Спа­со-Еле­аза­ро­ву Пу­стынь и в Кры­пец­кий мо­на­стырь боль­ше не вер­нул­ся.
В 1943 го­ду мит­ро­по­лит Сер­гий (Вос­кре­сен­ский), эк­зарх Лат­вий­ский и Эс­тон­ский, бла­го­сло­вил свя­щен­ни­ка-мис­си­о­не­ра Алек­сия Ионо­ва по­пы­тать­ся в оче­ред­ной раз от­крыть мо­ги­лу бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия. Но ис­клю­чи­тель­ные об­сто­я­тель­ства во­ен­но­го вре­ме­ни не поз­во­ли­ли осу­ще­ствить это на­ме­ре­ние. Рай­он Кры­пец­ко­го мо­на­сты­ря был уже взят пар­ти­зан­ски­ми от­ря­да­ми Со­вет­ской Ар­мии.
По­сле мно­гих де­ся­ти­ле­тий ра­зо­рен­ный и раз­ру­шен­ный Иоан­но-Бо­го­слов­ский Кры­пец­кий мо­на­стырь в 1990 го­ду был офи­ци­аль­но воз­вра­щен Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хии. С 1993 го­да в нем ста­ла воз­рож­дать­ся мо­на­ше­ская жизнь. Для то­го чтобы убе­дить­ся, пра­виль­но ли по­ло­жен гроб бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия, осе­нью 1996 го­да ар­хи­епи­скоп Ев­се­вий бла­го­сло­вил от­крыть мо­ги­лу стар­ца. Ле­том 1997 го­да был об­на­ру­жен гроб с остан­ка­ми стар­ца Кор­ни­лия. При этом все ко­сти со­хра­ни­лись це­лы­ми и на вид бы­ли жел­то­ва­то-ко­рич­не­во­го цве­та. На ру­ках со­хра­ни­лись ча­сти нетлен­ной пло­ти. От­кры­тие мо­ги­лы со­про­вож­да­лось ду­хов­ным зна­ме­ни­ем, ибо от остан­ков ис­хо­ди­ло необы­чай­ное бла­го­уха­ние. Всех при­сут­ство­вав­ших охва­тил ду­хов­ный подъ­ем. В этот мо­мент про­лил силь­ный дождь с гра­дом и двой­ной ра­ду­гой, о ко­то­ром ни в окрест­ных се­ле­ни­ях, ни в са­мом го­ро­де Пско­ве ни­кто впо­след­ствии не упо­мя­нул, по­сколь­ку в тот день сто­я­ла жар­кая, сол­неч­ная по­го­да. Са­ма при­ро­да да­ла по­нять, что свя­тые остан­ки не сле­ду­ет остав­лять в во­де и гря­зи в преж­ней мо­ги­ле, а необ­хо­ди­мо пе­ре­не­сти их в храм. По­сле до­кла­да от­ца на­мест­ни­ка игу­ме­на Да­мас­ки­на о слу­чив­шем­ся Псков­ско­му ар­хи­епи­ско­пу Ев­се­вию тот бла­го­сло­вил оста­вить мо­щи стар­ца Кор­ни­лия в со­бо­ре мо­на­сты­ря до опре­де­ле­ния выс­ше­го цер­ков­но­го свя­щен­но­на­ча­лия.
С мо­мен­та об­ре­те­ния остан­ков свя­то­го стар­ца Кор­ни­лия в оби­те­ли за­мет­но уве­ли­чил­ся при­ток бо­го­моль­цев: едут со Пско­ва, из Моск­вы, Санкт-Пе­тер­бур­га, Укра­и­ны, Бе­ло­рус­сии и Си­би­ри, из раз­ных мест и го­ро­дов Рос­сии. Пра­во­слав­ные па­лом­ни­ки име­ют бла­гое на­ме­ре­ние по­мо­лить­ся в ти­хой оби­те­ли, при­ло­жить­ся к ее свя­ты­ням, осо­бен­но к свя­тым мо­щам пре­по­доб­но­го Кор­ни­лия. И их труд, как из­вест­но, не оста­ет­ся без ду­хов­но­го пло­да, ибо осо­бая бли­зость «ба­тюш­ки Кор­ни­лия», бла­го­дать, ис­хо­дя­щая от его свя­тых мо­щей, сра­зу же да­ет о се­бе знать. Лю­ди раз­но­го воз­рас­та, по­ла и вос­пи­та­ния про­ни­ка­ют­ся к нему ду­хов­ной лю­бо­вью. Для мно­гих отец Кор­ни­лий в од­но­ча­сье ста­но­вит­ся та­ким же род­ным, ка­ким он был для всех при жиз­ни и к ко­то­ро­му те­перь с ве­рою, как к жи­во­му, мож­но об­ра­тить­ся и по ми­ло­сти Бо­жи­ей, а наи­па­че по при­чине мо­литв пре­по­доб­но­го Кор­ни­лия, их ве­ли­ко­го дерз­но­ве­ния пе­ред Небес­ным Вла­ды­кой, по­лу­чить про­си­мое. Мно­гие из об­ра­щав­ших­ся к стар­цу Кор­ни­лию со сво­и­ми ду­хов­ны­ми нуж­да­ми и про­ше­ни­я­ми го­во­рят о той зна­чи­тель­ной ду­хов­ной поль­зе, ко­то­рую они от это­го об­ре­ли, у них незри­мо луч­шим об­ра­зом ре­ша­ют­ся жиз­нен­ные об­сто­я­тель­ства и в те­лес­ных бо­лез­нях неред­ко по­да­ет­ся об­лег­че­ние.
8 сен­тяб­ря 1998 го­да остан­ки бла­жен­но­го мо­на­ха Кор­ни­лия бы­ли пе­ре­ло­же­ны в но­вый гроб. С то­го вре­ме­ни и по сей день от пра­вой ки­сти стар­ца, по­ло­жен­ной в осо­бом ков­чеж­це, по­сто­ян­но ощу­ща­ет­ся тон­кое бла­го­уха­ние, за­сви­де­тель­ство­ван­ное мно­ги­ми бо­го­моль­ца­ми.
Бла­жен­ный ста­рец Кор­ни­лий, по­чи­та­е­мый все­ми и на Псков­щине, и за ее пре­де­ла­ми, явил жизнь свою, рав­ную жиз­ни свя­тых. Дей­ствие Бо­же­ствен­ной бла­го­да­ти, со­вер­ша­е­мые стар­цем чу­де­са еще до его пра­вед­ной кон­чи­ны сви­де­тель­ство­ва­ли об этом. Чи­стая, Ан­гель­ская ду­ша бла­жен­но­го Кор­ни­лия, неко­гда от­ле­тев­шая в Небес­ные Оби­те­ли, те­перь в ли­ке по­ю­щих «Свят, Свят, Свят Гос­подь Бог Са­ва­оф» вто­рит этой песне. Ду­хом сво­им он бли­зок к Бо­гу и к нам, пра­во­слав­ным хри­сти­а­нам, жи­ву­щим на зем­ле и пы­та­ю­щим­ся, по си­ле сво­ей, под­ра­жать его ду­хов­но­му при­ме­ру.
Бла­жен­ный Кор­ни­лий свят, и ду­ша его в Цар­ствии Небес­ном пред­сто­ит Бо­гу, мо­лит­ва его дерз­но­вен­на, ибо все это яв­ля­ет и до­ка­зы­ва­ет ре­ли­ги­оз­ный опыт, свя­зан­ный с име­нем это­го до­сто­по­чтен­но­го стар­ца. По­это­му Бог, про­слав­ля­ю­щий сво­их свя­тых, про­сла­вил на зем­ле и бла­жен­но­го стар­ца Кор­ни­лия. 10 ян­ва­ря 2000 го­да, по бла­го­сло­ве­нию свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го и всея Ру­си Алек­сия II, вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­шим Ев­се­ви­ем, ар­хи­епи­ско­пом Псков­ским и Ве­ли­ко­лук­ским, в Кры­пец­ком мо­на­сты­ре при огром­ном сте­че­нии на­ро­да бы­ло со­вер­ше­но тор­же­ствен­ное бо­го­слу­же­ние с чи­ном про­слав­ле­ния пре­по­доб­но­го Кор­ни­лия Кры­пец­ко­го в ли­ке мест­но­чти­мых свя­тых.

Пре­по­добне от­че наш Кор­ни­лие, мо­ли Бо­га о нас!

Свя­тые апо­сто­лы от 70 Про­хор, Ни­ка­нор, Ти­мон и Пар­мен бы­ли пер­вы­ми диа­ко­на­ми Церк­ви Хри­сто­вой.

В кни­ге Де­я­ний апо­сто­лов (Деян.6:1-6) рас­ска­зы­ва­ет­ся, что в Иеру­са­ли­ме две­на­дцать апо­сто­лов из­бра­ли семь му­жей: Сте­фа­на, Филип­па, Про­хо­ра, Ни­ка­но­ра, Ти­мо­на, Пар­ме­на и Ни­ко­лая, ис­пол­нен­ных Свя­то­го Ду­ха и пре­муд­ро­сти, и по­ста­ви­ли их на диа­кон­ское слу­же­ние.

Свя­тая Цер­ковь со­вер­ша­ет их об­щую па­мять 28 июля, хо­тя они скон­ча­лись в раз­ное вре­мя и в раз­ных ме­стах.

Свя­той Про­хор вна­ча­ле со­про­вож­дал пер­во­вер­хов­но­го апо­сто­ла Пет­ра и от него по­став­лен епи­ско­пом в го­род Ни­ко­ми­дию. По­сле Успе­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри Про­хор был спут­ни­ком и со­труд­ни­ком свя­то­го апо­сто­ла Иоан­на Бо­го­сло­ва и вме­сте с ним со­слан на ост­ров Пат­мос. Там он за­пи­сал От­кро­ве­ние Бо­жие, быв­шее свя­то­му апо­сто­лу Иоан­ну, о ко­неч­ных судь­бах ми­ра (Апо­ка­лип­сис). По воз­вра­ще­нии в Ни­ко­ми­дию свя­той Про­хор об­ра­щал языч­ни­ков ко Хри­сту в го­ро­де Ан­тио­хии и там при­нял му­че­ни­че­скую кон­чи­ну.

Свя­той Ни­ка­нор по­стра­дал в тот день, ко­гда был по­бит кам­ня­ми свя­той пер­во­му­че­ник ар­хи­ди­а­кон Сте­фан и мно­же­ство дру­гих хри­сти­ан.

Свя­той Ти­мон был по­став­лен апо­сто­ла­ми во епи­ско­па го­ро­да Ба­сто­рии в Ара­вии и по­стра­дал от иуде­ев и языч­ни­ков за про­по­ведь Еван­ге­лия. Он был бро­шен в печь, но си­лой Бо­жи­ей вы­шел из нее невре­ди­мым. Пре­да­ние Рим­ской церк­ви го­во­рит, что свя­той Ти­мон скон­чал­ся рас­пя­тым на кре­сте.

Свя­той Пар­мен усерд­но про­по­ве­до­вал Хри­ста в Ма­ке­до­нии. Умер он от по­се­тив­шей его бо­лез­ни. Су­ще­ству­ет так­же мне­ние, что свя­той Пар­мен по­стра­дал при Тра­яне (98–117) в по­след­ний год его цар­ство­ва­ния, при­няв му­че­ни­че­скую кон­чи­ну.